Глава 9. Под крышей.
Кордон представлял просторный барак из досок с деревянной крышей. Внутри, в центре - большая, из красного кирпича, мазанная глиной печка. Говорят, кирпичи несли проводники из долины в рюкзаках.Вокруг печи - длинные ряды деревянных нар - топчанов на мощных обрубках вековых сосен. Такие же сосновые бревна поддерживали основательный потолок из черного рубероида. В бревна было вбито множество крупных гвоздей вместо крючков для штормовок,курток, плащей.
Первая группа немного промокла, чуть-чуть не успели до дождя забраться под крышу, и теперь располагались сбоку на топчанах на ужин.
Игорь с женой и переодевшимися в сухую одежду девчонками из Уфы замахнулись на приготовление узбекского плова.
И такой гвалт, радостное кудахтанье разлетелось, что спаслись под надежной крышей, где пахнет тушенкой, кофе со сгущенкой, жареным луком, морковью и специями. Где сразу тридцать человек с холодными носами и руками что-то говорят,смеются, переодеваются, трогают струны спасшихся гитар.
Иван схватил Светин рюкзак, положил рядом со своим, кинул на пол влажный целлофан:
- Снимай скорее свои мокрые брюки и кофту. Вот, надень, пожалуйста, - и он достал из своего совершенно сухого рюкзака шикарный толстый свитер с норвежским орнаментом.
- Нет! - Света смутилась, а девчонки уставились на них в ожидании продолжения диалога.
- Мне его тетка подарила. Ни разу не надевал. И горло закрыто. Иди, скорее переодевайся!
Угол был отгорожен старой плащ-палаткой, возле которой толпились несколько человек. Горло не болело, но во фляжке еще оставалось волшебное снадобье. Света села на топчан. В помещении уже немного надышали, но изо рта шел пока легкий пар. Было не жарко.
- Я тебя, что, силой должен заставлять переодеваться? Надень свитер немедленно! - Иван потянул ее влажную кофту за рукав. - Если меня стесняешься, иди в угол к девчонкам.
Света достала теплые гамаши, легкие сухие тапочки, взяла свитер и послушно пошла в угол за плащ-палаткой, где свитер неожиданно выхватила Валентина, внимательно посмотрела на этикетку:
- Давай меняться! Я тебе новую штормовку, а ты мне - свитер. С твоим братом сама договорюсь, чтобы не выступал. Видишь, ты вся промокла. У тебя штормовка древняя, вся штопанная - перештопанная. Завтра опять в ней простынешь!
- Нет! - Свете захотелось заплакать от обиды и крикнуть на весь балаган: "Что вы все ко мне прицепились, что Иван - брак? Он не брат, а хороший друг!"
- Жадина! Ты знаешь, сколько хорошая штормовка стоит.? Жаль, может быть, еще поумнеешь? Хороший свитер, но явно не твой размер, - Валентина не отставала.
- И не твой! - Света привыкла за эти дни больше молчать. И была рада этому. Сколько энергии выплескивается с потоком слов, иногда даже не успевших получить команду "добро" на существование от мозга. Просто плывут в пространстве пустые, как шелуха от подсолнечных семечек.
- Всем ужинать! - Петр Иванович постучал ложкой об алюминиевую литровую кружку. -Девочки ложатся на топчаны справа, а мальчики и женатые пары - слева. После ужина потренируйтесь, как в спальнике спать. К утру тут холодина будет. И еще - ночью сам дежурить буду. Знаете, как у казаков на Дону за прелюбодеяния раньше наказывали? Провинившуюся пару сажали в большой мешок, кидали туда несчастную кошку, завязывали насмерть и бросали в глубокую реку. Вот так, ребятки! Жестоко, но зато урок на всю жизнь, кто побаловаться захочет. Всем понятно? Считайте, предупредил!
Иван принес в кружке подогретое снадобье:
- Все, фляжку помыл. Пей, последняя пытка. А свитер я тебе дарю. Мне он явно маловат, а тебе идет.
Девчата сбегали по очереди под проливным дождем до дощатых строений цивилизации с неизменными буквами "М" и "Ж", воспользовавшись советским большим черным зонтом, который не сломался на тропе, и который предприимчивая Маргарита Яковлевна использовала в роли палки-трости.
Света натерла мазью подошвы, сменила простые носки на толстые шерстяные, пока Иван на своем месте разбирался со своим рюкзаком, достала спальник с белоснежным бязевым вкладышем: " Вот, думала лишняя тяжесть в рюкзаке, а тоже пригодились".
От раскаленной металлической плиты печки исходило тепло, которое неторопливо поднималось к высокому шатру потолка, а вокруг на всех приступках, на бревнышках сушились тяжелые горные ботинки с разноцветными носками, чтобы утром не перепутать.
Две керосиновые лампы "Молнии" висели в разных концах зала, а углы прятались в темноте. И обе группы, наконец-то, встретились вместе, стянувшись на топчаны вокруг источника тепла и жизни.
Рядом со Светой приземлился, втиснувшись между ней и Любой, которую за глаза все звали блондинкой, высокий широкоплечий парень скандинавской внешности, латыш или эстонец, произносивший слова с явным акцентом:
- Ребята, передайте мне гитару, и я исполню по желанию прекрасной незнакомки любую песню, которую она захочет. Как тебя зовут? Три дня в походе, а я до сих пор не знаю твоего имени.
Света видела, что это вступление - просто вежливость. Потому что его пальцы, прикоснувшись к струнам, жили только одним желанием : играть, извлекать мелодию, привычно пробегать по неистовым аккордам, затягивая слушателей в глубину непритязательных мелодий, которые вдруг объединяют всех в одно целое, независимо, есть у тебя голос, или ты только в такт киваешь головой.
Гитаристы пересели поближе друг к другу, играли вместе, по очереди, не выбирая и не зная, что запоет дальше этот неожиданно быстро спевшийся хор совершенно незнакомых людей, волей судьбы занесенных в долину неугомонной Лабы, к истокам которой все так самоотверженно стремились. И это чувство единения, полноты чувств, радости от того, что тебя понимают, принимают и помогут в случае беды, было таким волнующим и трогающим душу, словно исчезли, стерлись тысячи километров, отделявших каждого от родного дома.
Долго укладывались после строгого приказа Петра Ивановича:
- Все, ребятки! Отбой! Завтра трудный маршрут!
И, наконец, наступил момент, когда все угомонились,перестали хихикать, негромко переговариваясь, и Света услышала непрекращающийся шум дождя за стенкой барака, барабанную беспокойную дробь разгулявшейся стихии по крыше и не глухое дневное ворчание, а грохот и рев совсем распоясавшейся реки.
И под этот шум она уснула, согревшись в мягком свитере Ивана, в уютном спальнике с тонкими стеганными стенками и длинной молнией до самого подбородка.
И проснулась, когда Петр Иванович похлопал по плечу:
- Пора! Ишь, как угрелась, красавица! Никого не добудишься после вчерашнего концерта! Молодежь!
На спальнике сверху была наброшена сухая штормовка Ивана. А сам он даже не посмотрел в ее сторону, разжигая остывшую печь.
(продолжение следует)
Предыдущая глава 8.
http://proza.ru/2020/03/25/1182
Следующая глава 10.
http://proza.ru/2020/03/26/1640